Ради кого Лев Толстой закончил роман "Воскресение"

В конце XIX века 8 тысяч духоборов собрались переехать в неосвоенные районы Канады. Для финансирования этого предприятия Лев Толстой специально закончил ранее отложенный роман «Воскресение».

Предание духоборов гласит, будто их секта ведет свое начало от трех вавилонских отроков - Анании, Азария и Мисаила. На деле основателем секты был однодворец села Горелого Тамбовского уезда Иларион Побирохин, (около 1775-1785), занимавшийся оптовой торговлей шерстью.

Эта секта впитала в себя дух протестантизма, многое восприняло и от квакеров и от хлыстов, позаимствовало религиозные элементы от кальвинизма, анабаптизма, социнианства, грубого западноевропейского материализма XVII века и даже от франкмасонства. На рубеже ХХ столетия на нем отразилось влияние социалистического учения графа Л.Н. Толстого.

Первоначально этих сектантов называли «раскольниками», «иконоборцами», «последователями квакерской секты», «молоканами», «фармазонами», «абрагамитами», «богемскими деистами», «гернгутерами». С легкой руки екатеринославского архиепископа Амвросия они получили имя духоборцев. Не имея ничего против такого наименования, сами себя они величали «сынами Божиими», «истинными или духовными христианами», «христианами всемирного братства».

Чувствовавший вину за убийство своего отца, император Александр I, проявлял порой излишний либерализм. То искренний, то лицемерный. Кроме того, его вводили в заблуждения, докладывая, что духоборцы «жизнь ведут воздержанную и добропорядочную». Хочется верить, что докладчики сами обманывались. Секта представляла собой государство в государстве: со своим судом и своими палачами. Об исчезнувших без следа духоборах боялись говорить, а не только жаловаться.

И только тогдашний херсонский военный губернатор, католик Ланжерон доносил царю, что «духоборческая секта - наиболее опасная для христианской религии и вообще для народной нравственности, так как последователи ее не раскольники, придерживающиеся христианских правил, но люди, не имеющие никакой религии, не имеющие ни церкви, ни священников и не приемлющие таинств, что скрытно они ведут развратную жизнь, совершают тяжкие преступления, передерживают у себя беглых крестьян, дезертиров и каторжников».

Родоначальник секты Побирохин обозвал Библию «хлопотницей» и духоборы последовали завету принимать в Святом Писании только то, что им выгодно. О Библии они говорили, что она написана «мертвыми буквами», и есть вещь видимая и тленная. По их кощунственному выражению, святой Матфей  много «намотал», Марк - «намарал», а Лука - «лукавил». К одному апостолу Иоанну (по их выражению, Иянну) они относятся с некоторым уважением, «но - не потому, что его Евангелие считают достоверным, а потому, что его учение об Иисусе Христе, как о Слове, они могут исказить своим толкованием в желательном для них смысле».

Побирохин советовал бросить все книги в огонь, закладывал в своих слушателях сомнение в существовании Бога, толковал о посмертном переселении души человеческой в животное, не признавал брака по обряду и родства по крови.

Подобно нынешним главарям сект, он объявил, что в нем пребывает душа Иисуса Христа и что он поэтому есть «истинный сын Божий», которому только и приличествует поклонение на земле. Избранные им 12 «архангелов» занимались распространением его «евангелия». 12 «смертоносных ангелов» должны были преследовать «изменников вере», не останавливаясь даже пред убийством и прочими преступлениями. Деятельность пресловутых «смертоносных ангелов» заставило правительство обратить свои взоры на духоборцев. По приговору суда Побирохин, вместе с некоторыми своими «архангелами» и «ангелами», был сослан в Сибирь на поселение.

Его сменил отставной капрал гвардии Савелий Капустин - умный и хитрый краснобай, с твердою волею и крайне деспотичный. Уверяя свою паству, что он подражает образу жизни первых христиан, Капустин осуществил своеобразный духоборческий коммунизм. Поля обрабатывались сообща, зерновой хлеб духоборы делили поровну, на случай голода были устроены общественные запасные магазины. Многие отрасли общественной промышленности, например, производство поясов и красивых шерстяных шапок, приносили неплохой доход.

Один Капустин самодержавно распоряжался общественным имуществом, ничего не делая, только он получал с него доход. Впоследствии он продал общественный скот, оставив общине только часть его, и из вырученных денег лишь незначительную часть разделил между духоборцами, а все остальные взял себе и таким образом оставил своим детям большое состояние.

В 1832 году пьяницу и развратника Капустина сменил его несовершеннолетний сын Иларион. С одобрения духоборческой общины он открыто жил с шестью молодыми наложницами. Им были учреждены секретные духоборческие собрания, на которых происходили оргии, сопровождавшиеся жестокостями.

Малоприглядный образ жизни духоборов скрывался за фасадом их невнятного катехизиса и лицемерного осуждения пороков. Употребление водки возбуждает будто бы дух до восхищения, полагали наиболее бойкие из сектантов. На словах отвергая присягу, в действительности духоборцы присягали каждому своему главарю, как царю, и во имя этой присяги нередко совершали злодеяния. В поголовном большинстве духоборцы, включая и их главарей, были неграмотными людьми.

Из записок иностранца, собиравшего сведения об этих сектантах: «Однажды квакеры посетили мелитопольских духоборцев и потребовали от них прямого ответа «да» или «нет» на вопрос: верите ли вы, что Иисус Христос есть Сын Божий, второе лицо Святой Троицы? Ответ последовал такой: «мы просто верим, что Иисус был добродетельный человек и больше ничего». Услыхав это богохульство, вопрошавший квакер чуть не опрокинулся навзничь и, закрыв глаза, рукою, воскликнул с ужасом: «О, тьма...»!

Еще во время первой войны с турками, находившиеся в Вологодском полку, духоборцы побросали оружие. Эти сектанты стали предшественниками не только пацифистов, но и нынешних деятелей от политкорректности. Духоборцы не говорили, «брат наш умер», но - «брат наш изменился».

«Гордые, заносчивые, лицемерные и с грубым кощунством относившиеся всегда к Православной церкви, ее учению, богослужению, уставам и обрядам, духоборцы восстановили против себя православное население до такой степени, что совместная жизнь их стала весьма затруднительною и тяжелою. С другой стороны, духоборческие вожаки, задавшиеся целью устроить самостоятельное и независимое «царство» с тем, чтобы более твердою ногою стать во главе его управления, постоянно настойчиво внушали своим последователям мысль о необходимости объединения их в одно общество не только по верованиям, но и по месту жительства», - писал в 1910 году о духоборцах православный богослов и публицист, протоиерей Тимофей Иванович Буткевич.

«Отвергнув все догматическое учение христианства, - продолжает Т. И. Буткевич, - духоборцы лишили христианскую нравственность той почвы, на которой она возросла, подрыли ее жизненные корни, а потому и стали способными к уклонению от нее, какое замечается у всех людей, живущих не по-христиански, хотя бы они называли себя даже православными христианами и в теории исповедовали наилучшие правила нравственности. Не следует также забывать, что духоборцы, как и другие сектанты, отличаются чрезвычайным лицемерием: ради приобретения себе симпатий в обществе они тщательно скрывают от посторонних глаз все свои пороки и недостатки. Они имеют дерзость называть себя прямо святыми».