Кагарлицкий: Я выиграл 500 рублей. И теперь обязательно получу их от Зюганова
Политолог Борис Кагарлицкий выиграл суд у Геннадия Зюганова. Напомним, что еще весной этого года гнев главного коммуниста страны вызвал доклад Кагарлицкого "Штормовое предупреждение" о коррупции в политических партиях. Зюганов подал на Кагарлицкого в суд, требуя 1 миллион рублей в качестве компенсации ущерба деловой репутации. А на одной из пресс-конференций публично заявил, что против Кагарлицкого в связи с докладом возбуждено уголовное дело.
Встречный иск, также на сумму в 1 миллион, подал уже Борис Кагарлицкий. И вот, судебным решением, Геннадию Зюганову предписано возместить моральный ущерб пострадавшему политологу. Правда, суд его оценил только в 500 рублей.
О ходе суда и перспективах иска Зюганова - Борис Кагарлицкий.
- Эпопея с судебным иском, предъявленным вам Зюгановым по поводу доклада «Штормовое предупреждение» продолжается. А как прошли слушания по вашему встречному иску?
- Я выиграл суд по встречному иску. Но главное достижение то, что я выиграл 500 рублей. И теперь обязательно получу их от Зюганова. Вероятнее всего, после официального оформления решения мне придется обращаться к судебным приставам. Конечно, это небольшие деньги. Их обычно выигрывают в преферанс. И то это считается небольшим выигрышем. Но здесь просто дело принципа.
Вообще я просил миллион. В ходе судебного заседания мне задавали вопрос, почему такая большая сумма. Я ответил, что это будет справедливым. Ведь Зюганов свои страдания, связанные с докладом «Штормовое предупреждение» оценивает в миллион рублей. Поэтому я читаю, что мои страдания стоят, по меньшей мере, столько же.
- Что стало поводом встречного иска? Неужели желание дать ответный удар?
- Нет. Ответные удары я даю в ходе процесса по иску Зюганова ко мне. И то давать их практически не приходится – они уже сами не рады, что ввязались в эту тяжбу. Странно судиться с авторами научного доклада, обобщающего публикации в СМИ, и при этом не судиться с самими СМИ.
Ситуация с моим иском фактически отдельная, хотя по сюжетной линии она связана со «Штормовым предупреждением». Как известно, на одной из своих пресс-конференций Зюганов заявил, что против меня возбуждено уголовное дело, а доклад сделан по заказу кремлевских политтехнологов. Соответственно, мы просили это опровергнуть и заплатить в качестве компенсации миллион рублей – ровно ту сумму, которую Зюганов требует с нас за свои «моральные страдания», которые мы ему якобы причинили нашим докладом.
Позиция той стороны заключалась в том, что, данное заявление было «технической оговоркой». И эта оговорка вырвалась у Зюганова, потому что он после прочтения нашего доклада находился в страшном моральном шоке и в глубокой депрессии. Поэтому уже не контролировал себя.
- Но ведь пресс-конференция была в июле, а доклад вы презентовали в конце марта. Получается какая-то странная затяжная реакция…
- Разумеется, это не аргументы. На данный факт мы, естественно, обратили внимание судьи. Ведь доклад имел место 30 марта, а пресс-конференция состоялась 10 июля. Даже если Зюганову и был нанесен какой-то чудовищный ущерб, то за три с половиной месяца уже можно было прийти в себя.
Кстати, ответчики выдвинули нам весьма странную новую претензию. Оказывается, мы виноваты еще и в низком результате партии на выборах в Пермском крае. Они там хоть и прошли в местный парламент, но голосов набрали даже меньше партии пенсионеров, не говоря уж об ЛДПР и СПС. На судебном заседании представитель с зюгановской стороны заявил, что ущерб от нашего доклада продолжает сказываться и по сей день. В частности, КПРФ проиграла выборы в Пермском Крае. Мы, видите ли, в этом виноваты. Теперь, наверное, они все свои неудачи будут на нас списывать.
- Давайте вернемся к «технической оговорке». Ведь психологи утверждают, что оговорки просто так вообще не случаются – каждая из них выдает истину из подсознания человека.
- Сущность оговорок – вещь известная, с этим никто не поспорит. Но в судебном заседании мы, разумеется, апеллировали к логике. Мой адвокат заявил, что ему все-таки кажется странным, что доктор философских и еще каких-то там наук не может отличить уголовного дела от гражданского.
После его выступления слово взял я и попросил уточнить еще один подозрительный, на мой взгляд, момент. Дело в том, что представители ответчика сообщили, что уже послали на сайт, где была опубликована эта «техническая оговорка», письмо с просьбой исправить ошибку. Однако у меня не было сомнений, что они сделали это только после того, как я подал иск в суд. Мои предположения подтвердились. Оказалось, что они и заметили ее только тогда! А ведь прошло несколько месяцев.
Также я обратил особое внимание суда на то, что в той пресс-конференции участвовали еще двое ближайших соратников Зюганова – Иван Мельников и Валерий Рашкин. Это видно из расшифровки записи пресс-конференции. Ни тот, ни другой не поправили своего босса. Не буду рассуждать по поводу их мотивов, но вряд ли все они не заметили такую серьезную «техническую оговорку». Да и маловероятно, чтобы никто из партийного аппарата КПРФ не заметил ее уже в опубликованном виде. Во внимательности и скрупулезности аппаратчикам КПРФ не откажешь.
- Неужели ни Мельников, ни Рашкин ничего не заметили?
- Более того, Мельников даже сам поддержал эту линию. На слова Зюганова он начал тут же говорить: «Да, да, уголовное дело. Кагарлицкий испугался». Зюганов в ответ подтвердил его слова: «Да-да». Все это, кстати, есть в расшифровке.
Я вполне бы мог поверить в то, что Зюганов оговорился и не заметил этого. Но поскольку было повторное упоминание с подчеркиванием слов «уголовное дело» – в эту версию уже верится с трудом. Если бы оговорился я и кто-то мне на это указал, то на месте Зюганова я бы тут же поправился – сказал, что оговорился или что меня не так поняли. Однако при повторном педалировании данной «технической оговорки» этого не произошло. Значит, Зюганов имел в виду то, что имел.
- Интернет-ресурс, опубликовавший эту «техническую оговорку» Зюганова, будет привлечен к ответственности?
- Сайт решили освободить от ответственности, поскольку Зюганов является государственным деятелем. Воспроизведение его слов один в один является в данном случае основанием для освобождения средства массовой информации от ответственности. Разумеется, это правильно. Зюганов же сам говорил про уголовное дело! А он – лидер парламентской партии.
- В итоге, каким было полное судебное решение?
- Суд вынес решение, что заявление Зюганова нужно признать не соответствующим действительности, обязать его опровергнуть свои слова на том же месте СМИ, где они были опубликованы со ссылкой на решение суда. Ну а с Зюганова взыскать в пользу ответчика 500 рублей.
- На этом ваши судебные дела с Зюгановым, как известно, не заканчиваются. Что вам предстоит уже в следующем году?
- Следующее судебное по иску Зюганова ко мне и моим коллегам Семену Жаворонкову и Алексею Неживому (они теперь заявлены в качестве соответчиков) будет 16 января. Думаю, там опять будет звучать лейтмотив пермских выборов, как это было и на заседании 8 декабря. Теперь, по их логике, получается, что я должен отвечать за все их неудачи.
На мой взгляд, их ущерб действительно возрастает. Но не из-за «Штормового предупреждения», а из-за того, что они подали иск по данному вопросу и продолжают сами раздувать шумиху. Получается такая мощная долгоиграющая антиреклама. Даже те, кто не читал доклад, начинают им интересоваться. И справедливо задают вопрос, почему коммунисты не судятся со СМИ, опубликовавшими материалы о коррупции в КПРФ. Ведь мы сами ничего не придумывали, а лишь проанализировали информацию со страниц Масс Медиа.
Кстати, юрист КПРФ Вадим Соловьев сам открыто сказал, что они заинтересованы закончить этот процесс как можно скорее – так как он им не выгоден.
- Неужели они этого не понимали, когда принимали решение об иске к вам?
- Думаю, они просто хотели сделать на своем иске пиар, а получается совсем наоборот. Недавно я сделал им предложение – внести поправки к нашему докладу. Причем, не обязательно документально обоснованные. Далее мы выразили готовность выпустить новое издание доклада – исправленное с учетом данных КПРФ.
Однако коммунисты достаточно в злобной и агрессивной форме отвергли мои предложения. Причем с такой формулировкой – мол, Кагарлицкий хочет, чтобы мы доказывали свою невиновность. В наших же предложениях вообще такого не было. Мы говорили прямо противоположное – не требовали от них никаких доказательств. А они все вывернули наоборот.
Понятно, что ситуация для них крайне невыгодная, и они очень нервничают, пытаются хоть как-то исправить свои ошибки.